Интеллектуальная собственность сегодня — мощный ресурс развития экономики, его эффективное использование — ключевое условие формирования инновационной индустрии. При этом у подавляющего большинства промышленников нет четкого понимания, как именно следует использовать этот ресурс. Об особенностях работы с интеллектуальными правами корреспонденту  «Денег» Владимиру Корнилову рассказал патентный поверенный РФ, евразийский патентный поверенный, партнер юридической фирмы «Городисский и партнеры» Юрий Кузнецов.

 Юрий Дмитриевич, в чем особенности работы с интеллектуальными правами?

 — Интеллектуальные права — самый сложный вид прав. Их невозможно соотнести с материальным объектом. Если предприятие производит продукцию, это не значит, что у него есть на нее интеллектуальные права. И наоборот: обладатель прав не обязательно сам производит соответствующую продукцию.

 Специфика этих прав хорошо видна на сопоставлении. Если утрачен документ на объект недвижимости, мы всегда можем привезти инспектора и показать, что вот он, этот объект, и у нас есть доказательства, что он принадлежит нам: право на земельный участок, оплаченные счета за материалы, архитектурный проект, работы и так далее… В совокупности все эти факты доказывают наше объективное право на эту недвижимость.

 С интеллектуальной собственностью все по-другому. Мы не можем в подтверждение наличия у нас прав принести какую-то железку и сказать: вот, я ее сделал, поэтому у меня есть права на воплощенную в этой железке интеллектуальную собственность. Поэтому на практике и получается, что я могу делать некие железки, но не иметь патента на них. И наоборот: я могу обладать патентом на некую железку, при этом не производить ее, но требовать, чтобы другие соблюдали мои права.

 Интеллектуальные права стали такими в наше время?

 — Интеллектуальная собственность в промышленности с самого момента ее появления как вида прав была и есть основа для развития передового бизнеса. Можно вспомнить историю Джорджа Вестингауза, известного американского предпринимателя прошлого века. Это классический пример инновационного предпринимателя: он создавал технические решения, патентовал их, внедрял, налаживал выпуск продукции, получал от нее доход и инвестировал доходы в новые изобретения.

 Свои первые патенты Вестингауз получил на систему пневматических тормозов для железнодорожных вагонов, эти тормоза в несколько измененном виде используются до сих пор. Попав в Европу, Вестингауз обратил внимание на бурное развитие электротехники и заключил союз с Николой Теслой. Тогда в системе оборота интеллектуальной собственности в промышленности доминировала модель Томаса Эдисона, который считал: производитель должен полностью владеть правами на то, что он производит.

 Вестингауз понял, что один человек не может и не должен быть гениальным во всем. Он первый создал у себя корпоративную патентную службу, куда пригласил ведущих юристов по интеллектуальной собственности, и предложил Тесле принципиально новую для рынка модель — корпоративной интеллектуальной собственности. То есть собственности, которая принадлежит не физическому лицу, а компании. В итоге Вестингауз в 1888 году приобрел у Теслы 40 патентов в пользу компании, а Тесла получил за это $500 тыс. и долю в ней.

 Это привело к тому, что Джордж Вестингауз спустя очень короткое время стал полностью контролировать рынок США в области электрических моторов переменного тока.

 Ситуация в принципе с тех пор не изменилась?

 — С годами вес интеллектуальной доли в капиталах ведущих мировых производителей только нарастает. Интеллектуальная собственность — очень важный и часто ключевой актив компании. Причем ценность этого актива заметно растет, когда с ним в компании работают комплексно — и не только те, кто собственно изобретает, но и те, кто правильно оформляет права на инновации. Правовая незащищенность инновационных разработок стала одним из мощнейших тормозов развития экономики России.

 «Ставка на госзаказ — это показатель экономической несостоятельности».

Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ

---

 Недавно агентство Thomson Reuter сообщило, что российская «Татнефть» вошла в список компаний, наиболее активно патентующих решения в области нефти и газа: за ней числятся 900 патентов. Нет ли здесь противоречия с приведенной вами цифрой?

 — Thomson Reuter привело цифры по количеству всех полученных компанией «Татнефть» патентов с 2011 по 2015 год. Из всех этих патентов непосредственно к способам разведки углеводородов относятся около десяти, если судить по патентной классификации, остальные же — к бурению, добыче нефти и газа, а также ремонту и эксплуатации буровых скважин. И на самом деле патентов этих уже почти тысяча, то есть благодаря «Татнефти» рынок устройств и способов бурения и эксплуатации скважин в России остается в значительной части российским. Думаю, остальные участники этого рынка должны быть ей за это благодарны.

 Почему вы полагаете, что оборонные заказы отрицательно влияют на экономику и патентование?

 — Получая такой заказ, предприятия чувствуют себя неприкасаемыми. Они проходят конкурсные процедуры, которые оценивают не уровень их интеллектуальных прав, не уровень их развития как инновационной компании, а просто готовность выпустить определенное изделие. Предприятия не озабочены патентной защитой своих разработок, созданием правил, по которым каждая разработка должна быть защищена патентами. Порой излишне полагаются на защиту этих разработок в форме ноу-хау. У нас в стране получение патента — не правило экономики, не повседневная жизнь, а некий особый прецедент.

 А патентовать необходимо?

 — Практически все страны мира, в которых заметна инновационная деятельность, характеризуются очень высокими цифрами национального патентования, растущими год от года. В ряде стран, например в Южной Корее, действует государственная программа поощрения инновационной деятельности — так они защищают свой рынок, свои рабочие места от захвата другими участниками. С одной стороны, мы вступаем в ВТО, подписываем все конвенции по интеллектуальной собственности, то есть принимаем инструментарий для того, чтобы облегчить зарубежным заявителям вход на российский рынок. С другой стороны, у нас неуклонно снижаются цифры отечественного патентования, в некоторых отраслях они уже близки к нулю. Мы просто отдаем свой рынок!

 В среднем за год в России подается 40 тыс. новых заявок на получение патентов на изобретения, а, скажем, в США — 580 тыс., в Японии — 330 тыс., в Южной Корее — 205 тыс., в Китае — 830 тыс. Самой страшной санкцией для нас могла бы быть, например, ситуация, когда ведущие зарубежные страны сказали бы своим компаниям: «Патентуйте в России все, что можно, мы вам дадим для этого деньги или льготы». После этого в принципе невозможно выпускать на рынок новую отечественную высокотехнологичную продукцию, не нарушая тем самым патент иностранной компании.

 Возникает парадоксальная ситуация: вместо того, чтобы защищать свой патентный рынок, обеспечивать возможности роста, мы отдаем перспективные направления нашим сегодняшним и завтрашним конкурентам.

 Как можно исправить ситуацию?

 — В стране, где отечественные производители занимаются главным образом не новыми рыночными разработками, а борьбой за государственные деньги, системе интеллектуальной собственности развиваться безумно сложно. При этом все понимают: ситуация в области патентной практики требует срочных кардинальных решений, иначе мы не только будем тормозить развитие, в том числе программ импортозамещения, но и просто безвозвратно проиграем перспективные рынки.

 Чтобы наша страна могла адекватно развиваться, нужно на государственном уровне решить задачу по возрождению патентных служб предприятий и реализации широкомасштабной программы повышения культуры и навыков в области охраны интеллектуальных прав.

 В развитых экономиках каждая серьезная промышленная компания старается захватить максимум плацдармов, чтобы потом насыщать рынок техническими решениями. Для этого они активно патентуют, рассматривая патенты в том числе как защиту своих инвестиций. А у отечественных предприятий отношение к патентной системе выглядит довольно странно. Особенно учитывая, что сегодня государственные пошлины за патентование — одни из самых низких в мире, несколько тысяч рублей за патентную заявку. Когда предприятия, которые получают заказы на сотни миллионов рублей, не хотят потратить тысячную долю процента на охрану интеллектуальных прав, это удивляет.

 Наше государство сегодня делает все для того, чтобы патентообладателям было легко и удобно регистрировать свои права. Существуют институты открытых лицензий, когда можно вообще не платить государственную пошлину, получить патент бесплатно и предложить заключить лицензию любому лицу, которое хочет это сделать. В патентном ведомстве страны — новое перспективное руководство, благодаря которому Роспатент начинает работать более эффективно. Качество патентной экспертизы у нас на очень высоком уровне по сравнению с другими странами. То есть созданы все условия, мешает только одно: непонимание, что комплекс прав на результаты интеллектуальной деятельности — серьезный капитал, с одной стороны, а с другой стороны — необходимое условие для дальнейшего развития инновационной продукции.

 Почему возникла такая ситуация?

 — Этому есть несколько объяснений. Среди них — и низкая правовая культура, и ставка на государственные деньги. Такой подход может привести к тому, что кто-то другой будет не просто пользоваться результатами наших технических разработок, но и не позволит российским предприятиям в дальнейшем развивать и совершенствовать те направления, в которых они объективно сильны и конкурентоспособны.

 «Мы словно специально облегчаем иностранным патентообладателям доступ на российский рынок»

Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ

---

 То есть государству следовало бы создать стимулы для предприятий, чтобы они занялись патентованием своих наработок?

 — Государство такие стимулы регулярно создает, но они абстрактны по сути. Призывы и лозунги плохо работают, когда дело касается реалий. Возьмем систему служебных изобретений. Один из мощных факторов, заставляющих создавать что-то, работая на предприятии,— это служебное изобретение, которое делается в процессе выполнения служебных задач и за которое сотрудник предприятия получает вознаграждение. Существуют разные формы вознаграждения. Основная модель взаимодействия работодателя и работника по факту создания служебных изобретений — договорная. Работник, создавший изобретение, может со временем перейти в другую компанию, но по договору продолжает получать отчисления за свою разработку. Такая гарантия серьезно стимулирует работников и объективно выгодна для работодателя.

 Это в теории. А на практике в России у работодателя нет большого желания по-настоящему создавать и вводить такую модель. Куда как проще просто приобрести типовой пакет документов по служебным изобретениям. Такой пакет универсален, чтобы отчитываться перед вышестоящими органами, но зачастую совершенно не соответствует сложившимся экономическим и организационным отношениям на предприятии и потому не работает.

 Можно ли как-то оценить объем нереализованных возможностей патентования в нашей промышленности?

 — Можно назвать его стопроцентным. При этом активно перекрываются возможности для патентования национальных технических разработок. Даже в оборонном сегменте. Вот пример. Патентная заявка одной западной компании, которая занимается системами радиоинфракрасной маскировки подвижных объектов. Суть в том, чтобы фактически дурачить современные средства обнаружения подвижных объектов. Они формируют для одного объекта сигнатуру совершенно другого. Скажем, для танка — сигнатуру костра, для корабля — сигнатуру отблеска на воде. Смотрит радар на корабль, а видит, что это вода. Объект-то есть, его можно визуально наблюдать, в бинокль, но система обнаружения, которая должна заранее объект опознать, видит какую-то причудливую сигнатуру, на которую не реагирует.

 Данная разработка явно оборонная, но ее патентуют. И при этом заранее блокируют аналогичные патенты, которые российские компании могут подать на подобную технологию, хотя разработки в данной области наверняка есть и у нас.

 Зачем нужны патенты на оборонные изобретения?

 — Многие говорят: а чего патентовать оборонку, когда это все равно работает на войну? Если будет вооруженный конфликт, кто там будет патентными правами заниматься? Но мы-то ждем, что войны не будет, а будет развитие новых технологий. И оборонка дает импульс другим областям экономики. Звукомаскировка военных самолетов дала в свое время толчок для развития плоских громкоговорителей. Любые технические разработки (это не подвергается сомнению) нужно патентовать и получать на них права. А вместе с этим защищать свой рынок. Государство должно продолжать создавать условия, повышать правовую культуру, на более серьезном уровне вести образовательную деятельность. Забота государства — создавать предпосылки для развития инновационного бизнеса. Когда инвесторы увидят перспективы и гарантии, деньги на развитие придут.

 У нас многие по-прежнему видят роль государства только во вбрасывании денег, не думая о том, по каким правилам в принципе развиваются современные технологии и как инновационные товары выводятся на рынки. Создание и внедрение новой технологии — очень сложная, высокопрофессиональная, комплексная задача. Даже грамотно написать на бумаге патентную заявку — тоже задача нелинейная. При этом практика говорит о вымывании специалистов, которые должны заниматься интеллектуальной инфраструктурой в промышленности.

 Что вы имеете в виду?

 — Сегодня в стране почти полностью исчезло среднее технологическое звено, которое было представлено опытными заводами. Единичные предприятия, как, например, «Ижмаш», сохранили у себя опытное производство, и они за свой счет воспитывают рабочих и мастеров для этого участка, которые должны обладать особыми профессиональными навыками. Опытные предприятия — именно то звено, которое доводит, дорабатывает технологически новую продукцию до ее передачи в серию.

 Кстати, в советский период много заявок на авторские изобретения шло именно от среднего технического звена, от технологов, мастеров, квалифицированных рабочих опытного производства.

 «Защита интеллектуальной собственности у нас — почти чистое поле».

 Что означает комплексный подход к вопросам охраны интеллектуальной собственности?

 — Этот подход предполагает активное сотрудничество юридических фирм, занимающихся частной практикой, и патентных служб на предприятии. Самая рациональная на сегодня модель обеспечения интеллектуальных прав — взаимодействие внутренней патентной службы предприятия и внешнего консультанта. К сожалению, сегодня внутренние патентные службы практически на всех предприятиях ликвидированы. Поэтому предприятия, которые хотят обеспечить охрану своих патентных прав, в том числе представители малого и среднего бизнеса, сталкиваются со сложной задачей. Для успешной правовой защиты необходимо не только понять, что следует оформлять в каждом конкретном случае изобретение, товарный знак, промышленный образец, но также понимать деятельность предприятия в целом. Выстраивать логику правовой охраны, чтобы обеспечить развитие ключевых компетенций предприятия.

 Комплексный подход — это изучение всех процессов компании, всей ее интеллектуальной деятельности с тем, чтобы своевременно уловить и закрепить за правообладателем весь комплекс прав, насколько это позволяет законодательство.

 Работа должна вестись постоянно, а не от ситуации к ситуации, от патента к патенту. К сожалению, сегодня у подавляющего большинства предприятий патентная деятельность строится эпизодически. Доходит до смешного: компания присылает к юристам сотрудника, который говорит: «Нам кажется, что мы что-то такое создали, давайте попробуем это что-то запатентовать». Не понимая, нужно ли патентовать именно это и зачем. Может быть, по ходу создания этого изделия предприятие разработало некие абсолютно инновационные технологии, которые в первую очередь могут и должны стать объектом патентной защиты и которые реально в дальнейшем станут для предприятия золотой жилой.

 Предприятия не очень представляют себе, что они могут получить от правообладания. Конечно, здесь сказывается и недостаток правовой культуры в целом. Практика показывает, что по крайней мере для крупных предприятий финансово намного выгоднее своя патентная служба, чем каждый раз при необходимости обращаться к внешним консультантам. Не говоря уже о том, что, выбирая консультантов подешевле, предприятия очевидно проигрывают в качестве, поскольку самый дешевый из внешних консультантов, мягко выражаясь, не всегда достаточно квалифицирован. Но незнание предмета не позволяет заказчику объективно оценить его работу.

 С чего надо начинать работу по охране своей интеллектуальной собственности?

 — Как бы мы к этим проблемам ни относились, какую бы методику ни выбирали, первый этап все равно должен быть образовательный. Предприятия должны в принципе понимать, какие возможности они упускают, не занимаясь интеллектуальными правами, а с другой стороны — каковы стратегические риски. На втором этапе придет понимание, что постоянно привлекать внешних консультантов экономически невыгодно. Во-первых, внешний консультант никогда не может быть полностью погружен в деятельность предприятия. Он должен работать внутри, изо дня в день общаться с инженерно-техническим персоналом, говорить и слушать, он должен курить вместе с ним, обедать, быть в курсе всех дел… И оценивать все процессы под особым углом. Только такой специалист может время от времени говорить директору по инноватике: знаете, появилась в таком-то цехе очень интересная идея, думаю, это надо патентовать, давайте-ка я быстренько набросаю заявку. Мы сейчас у нас заявки подадим, а потом решим, будем ли патентовать это за рубежом или нет.

 Чем больше предприятие, чем больше у него направлений деятельности, тем больше штат патентной службы. Внешние консультанты нужны только для решения очень сложных или нетипичных задач. Причем привлекают их также с подачи собственной патентной службы.

 Типичный внешний консультант, каких больше всего на рынке, идет по пути тиражирования типовых задач. Его экономика складывается из перепродажи хорошо организованных типовых решений.

 Насколько выгоднее предприятию содержание собственной патентной службы?

 — Специалист в штате предприятия, думаю, подготовит в пять раз больше патентных заявок, чем внешний консультант за те же деньги. Причем предприятие будет иметь штатного сотрудника, который вместе с директором по инноватике или вице-президентом будет отслеживать инновационную политику предприятия. Кроме того, такая внутренняя служба будет понимать, что, как и когда надо делать. Ведь сегодня там, где предприятие должно подать минимум 20 патентных заявок, чтобы обеспечить правовую охрану своей инновации, оно со скрипом подает всего одну, которая в итоге может просто не сработать. В целом каждое инновационное предприятие, чтобы охранять свою деятельность и защищать свои разработки, должно ежегодно получать десятки патентов, а крупное — сотни. В мире ведь так и происходит. Посмотрите, как работают инновационные лидеры: их собственная патентная служба должна в режиме нон-стоп вести работу по отбору и подготовке новых заявок и т. д. И понимать, когда экономически обоснованно привлекать внешних консультантов.

 Предприятия должны озаботиться своими техническими разработками, их правовой защитой. Никакие отдельно выстроенные центры интеллектуальной собственности такого не сделают. Максимум, что они могут,— активно имитировать инновационную деятельность, которая не будет иметь никакого отношения к реальному прогрессу. Эти центры просто не в состоянии окунуться в суть технических разработок конкретной компании, предприятия.

Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/2989407